Николай Гоголь «Нос»

Надежда на связи. Приветствую.
Сегодня обсуждаем Николая Васильевича Гоголя и его «Нос». Но не тот «Нос», который нос, а повесть из Петербургского цикла. Хотя и об этой выдающейся части тела писателя тоже сказано немало, в том числе и самим его хозяином. Волшебная всё-таки вещь – самоирония. Не знаю, насколько именно она сподвигла автора, но получилось прикольно. Как минимум. Лично я считаю, что у таланта несколько сестёр, а не только краткость. Ведь не обладай Николай Васильевич таким тонким чувством юмора, вряд ли родилась бы у него повесть, предшествующая целому направлению в литературе, речь идёт о сюрреализме на-минуточку. Критикам, конечно, не понравилось. Они не поняли: абсурд какой-то, финал плох, пошло, тривиально. А вот Пушкину зашло! Солнце русской поэзии разглядел в гоголевском «Носе» (хах-ха, носу) много всего оригинального, весёлого и фантастического. И даже помог в «Современнике» напечатать. Во как. Но давайте ближе к тексту, а то я что-то увлеклась.

Представьте ситуацию: просыпаетесь вы утром, а у вас вместо айфона какой-нибудь Сименс а-35 (поизучайте, если кто не застал). Вроде бы звонить можно, но появиться на людях с таким то раритетом как-то неудобно. Да и чувствуешь себя без всех этих приложений, как без рук. Или как без носа. А теперь представьте, что у главного героя – традиционного гоголевского коллежского асессора Ковалёва, пропадает именно нос, а на его месте – ничего, ну то есть абсолютно гладкое место. И это у человека, который для пущей важности даже называет себя не иначе как майор! Я понимаю, нос – не айфон, конечно, но даже сейчас быть в таком виде – как-то стрёмно. Что люди-то подумают, а ещё хуже – скажут. Вот примерно так размышлял Ковалёв. И не видать теперь ему ни карьеры, ни выгодный женитьбы. Сбежал от него его собственный нос к цирюльнику. Позорище-то какое! Дальше – больше, нос эмансипировался! Начав свой путь из свежеиспечённого хлеба (как он туда попал – не понятно), нос, на зависть бывшему своему хозяину, зажил жизнью его мечты: разъезжал в каретах, щеголял при шпаге, в дорогом камзоле, и даже на службу хаживал не куда-нибудь, а в Казанский собор, а главное, он был статский советник. Вот так! Это вам не асессор какой-нибудь. И вот долгожданная встреча со своим носом у Ковалёва всё-таки случилась. И рад бы он был поставить его на место, но подобострастный трепет перед вышестоящим чином не позволил. Промямлил он что-то и был конечно же сам поставлен в игнор.

Вся эта история закончилась так же неожиданно, как и началась. Нос был задержан на дороге в Ригу с поддельным паспортом, арестован и принесён хозяину в бумажке. А потом, он возник на прежнем месте так же таинственно. Комментариев по этому поводу Гоголь не даёт, ну и ладно.

Теоретики литературы до сих определяют, что здесь лейтмотив: абсурдность жизни маленького человека? Религиозно-философский подтекст? Эротический? На мой взгляд, все эти версии – типичный эффект разгадывания «синих штор». Знаете, когда все думают – а почему шторы, а почему синие, что хотел этим сказать художник? А он просто их нарисовал. Вот и мне кажется, что Гоголь, как и положено обычному гению, просто взял и через образ задранного, гипертрофированного носа, дальше которого его герой не видит ничего, просто передал образ субъекта, которому важнее казаться, а не быть. Подметил и высмеял, с присущим мастерством и юмором. Ничего он специально не планировал и не показывал. А все эти аспекты, они сами подтянулись. Отсутствие искренности в душе, а соответственно в глазах и… на лице, приводит к малодушию, подобострастию перед общественным клеше и обнищанию личности. Как решить эту проблему – большой вопрос. Но что-то мне подсказывает, что это всё-таки возможно.


На этом всё. С вами была Надежда. Держим нос по ветру и слушаем Открытие. На связи!