Василий Суриков "Взятие снежного городка"

Василий Суриков «Взятие снежного городка», Государственный Русский музей.

Василий Иванович Суриков – сибиряк; родился в Красноярске, в казачьей семье. И конечно он не раз видел, как на Масленицу в окрестных деревнях сооружали городки-крепости из снега и льда. Чтобы доказать всем свою удаль молодецкую, нужно было на лихом коне прорваться сквозь ряды защитников и сбить снежную перекладину! Прекрасный сюжет для зимней картины, согласитесь!

В работу над картиной, которая началась зимой 1890-го, Суриков вовлёк всех родственников, знакомых и даже соседей. Зарисовки велись с натуры среди настоящего снега и – в настоящий Красноярский мороз! Говорят, что в процессе Василий Иванович, поставил молодёжи за все эти «игрища» три ведра горячительного! Ну а как? Если уж писать с натуры, то натуральным должно быть всё! В марте 1891 г. готовая картина отправилась на выставку передвижников в Петербург. Отзывы были разные: как это? как же так: автор «Боярыни Морозовой» и «Утра стрелецкой казни» выбрал такой простой и жизнерадостный сюжет.

Посмотрите, на картине – кульминационный момент игры: одному из нападающих удалось прорваться сквозь ряды защитников и добраться до заветной крепости. Всадник и конь изображены в сложнейшем ракурсе – они не в центре холста, а немного слева, и летят прямо на зрителя, вырываясь за пределы экспозиции. За первым всадником следуют другие: они двигаются из глубины к центру полотна, справа налево. По горизонтали, колористика полотна является хрестоматией золотого сечения. Вспомните правило третей!

Композиция так же состоит из трёх частей - этакий театральный «триптих»: активное действие происходит в центре, в зеркале сцены, а наблюдатели справа и слева – это и зрители, и кулисы одновременно! Вокруг зимний сибирский пейзаж и, как вишенка на торте, задающая цветовую гамму – яркий ковер в правой части холста.

«Достоевский от живописи», как называли Сурикова, удивил всех: общим колоритом, настроением, задором; в картине так много настоящего русского, удивительно близкого. Он показал всему миру, что мрачная внутренняя аскеза, как называл её Фёдор Михайлович, отнюдь не единственная черта загадочной русской души!